Как богословы умеют играть словами

Автор: Др. Питер Барнс (англ.  Dr Peter Barnes)
Источник: creation.com
Перевод: Владимир Силенок
Редактура: Катерина Савченко

 Чарльз Сперджен однажды предложил: «Пусть будет предложено, что когда смертная казнь будет отменена, те, кто признан виновным в убийстве, будут вынуждены слушать подборку самых унылых парламентских ораторов». С тех пор, кажется, другие методы стали столь же подходящими. Виновным могут навязать немецкое богословие, а может быть, труды Джона Шелби Спонга или Барбары Тиринг. Последней книгой Спонга была  «Here I Stand». То, что Спонг сравнивает себя с Мартином Лютером — это примечательно, но должно удивлять только тех, кто был поражен, когда [боксер] Энтони Мундин сравнил себя с Альбертом Эйнштейном.

Богословы, как и юристы, могут стать очень искусными в игре словами. Гетеродоксальное богословие всегда заманчиво. Никто не объявляет себя лжепророком перед тем как начать действовать. Этого не делали ни во времена Илии, ни во времена Иеремии, и не делают сегодня. Напротив, ошибка всегда выдается за истину, а богословская ошибка обычно выдается за библейскую истину.

Епископ Джон Шелби Спонг говорит нам, что «истина намного глубже, чем буквальная истина». Это утверждение призвано заманить в ловушку неосторожных. Мы склонны согласиться с ним, прежде чем поймем, что оно означает. Нам нужно остерегаться — богословы, как и юристы, могут быть очень искусными в игре словами.

Одним из самых известных богословов двадцатого века был Рудольф Бультман, умерший в 1976 году. Он не придерживался старого либерального подхода, который заключался в попытке определить, какие части Библии являются неисторическими, а затем удалить их. Скорее, он стремился по-новому истолковать Писание, или демифологизировать его. Он верил, что Бог существует и что был человек Иисус, но не верил во многое другое. Однако он верил, что Бог явил себя в абсолютным образом в послании Нового Завета, или керигме.

Духовная истина, но не буквальная истина?

Это утверждение означало, что Бультманн использовал традиционный богословский язык, но «демифологизировал» его. Мы уже привыкли к тому, что люди делают то же самое  с сотворением и грехопадением. Люди, называющие себя евангельскими христианами, говорят, что они верят в доктрину, но не в буквальную историю. Бытие 1 должно быть истинным «духовно», но не научно.

То же самое можно сказать и о грехопадении в Бытие 3 — оно раскрывает глубокое понимание печального состояния человека, но не является строгой историей. Опять же, это духовная, но не буквальная истина. Как и следовало ожидать, Бультманн придерживался аналогичного подхода к этим вопросам. Он заявил, что вера в сотворение — это «не теория о прошлом». Другими словами, Бытие 1 рассказывает нам не о том, как был сотворен мир, а о том, как человек должен понимать себя сегодня, будучи Божьим творением. То же самое верно и в отношении грехопадения. Не было ни исторических Адама и Евы, ни Эдема, ни змея, но все это верно экзистенциально.

Затем Бультманн применил этот метод к остальной части Библии. Говоря об искуплении, он спрашивал: «Как вина одного человека может быть искуплена смертью другого, безгрешного — если вообще можно говорить о безгрешном человеке?». Для Бультмана идея безгрешного заместителя, умирающего вместо грешников, была бессмысленной как в историческом плане, так и в богословском. Это означает, что мы не можем идентифицировать самих себя.

Точно так же, когда Бультманн перешел к обсуждению воскресения, он ясно дал понять, что не верит в то, что Христос действительно воскрес из мертвых. Он считал такое понятие бессмысленным: «Исторический факт, включающий воскресение из мертвых, совершенно немыслим!». На самом деле, для Бультманна «историческая проблема едва ли имеет отношение к христианской вере в воскресение».

Если современный евангелист может считать Бытие 1-3 духовно назидательным, но исторически неточным, то Бультман применял тот же подход к остальному Писанию. Верить в воскресение — значит испытывать подлинную жизнь здесь и сейчас.

В 1948 году был создан Всемирный совет церквей, который определил себя как «сообщество церквей, принимающих Господа нашего Иисуса Христа как Бога и Спасителя». Многие либералы возражали против этого исповедания — хотя последующая история ВСЦ показывает, что им не стоило беспокоиться, — но Бультманн поддержал его.

Поначалу это вызывает недоумение, потому что Бультманн ясно дал понять, что он вообще мало во что верил касательно Иисуса. На самом деле, он стал известен тем, что утверждал: «Я действительно считаю, что сейчас мы почти ничего не можем знать о жизни и личности Иисуса, поскольку раннехристианские источники не проявляют интереса ни к тому, ни к другому, более того, они фрагментарны и часто легендарны, а других источников об Иисусе не существует».

Библия мифична, но «правдива»?

Бультманн, однако, утверждал — без особой причины, за исключением того, что его вера — это прыжок в темноту, — что Бог явил Себя в человеке Иисусе. Иисус не был Богом и Спасителем в каком-либо евангельском смысле, но в демифологизированном смысле должен был быть принят как таковой. Библия мифична, но «правдива».

Верить в воплощение — не значит верить в то, что Слово стало плотью и обитало среди нас, а значит придерживаться чего-то, что не имеет почти никакого отношения к истории.

По словам Бультмана: «Важно то, что воплощение должно восприниматься не как чудо, произошедшее около 1950 лет назад, а как эсхатологическое событие, которое, начиная с Иисуса, всегда присутствует в словах людей, провозглашающих его как человеческий опыт». Он добавляет, что «откровение должно быть событием, которое происходит всегда и везде, когда слово благодати обращено к человеку».

Это вера, стоящая не на скале, а висящая в воздухе. Временами высказывания Бультманна выглядели как у евангельского христианина. Он заявлял: «Верить в Слово Божье означает отказаться от всех чисто человеческих уверений и тем самым преодолеть отчаяние, возникающее в результате попыток найти безопасность, которые всегда тщетны».

Это высказывание может напоминать сочетание Экклезиаста и Евреям 11, но на самом деле это отрицание библейской веры. По мнению Бультмана, «нет никакой разницы между безопасностью, основанной на добрых делах, и безопасностью, построенной на объективированном знании».

Вера основана на исторических фактах!

Хотя Бультманн пытался представить себя теологом, идущим в русле Павла и Лютера, между ними существует огромная разница. Павел и Лютер верили, что Творение, Грехопадение, Воплощение, Искупление и Воскресение были актами, вписанными в скалу истории, в то время как Бультманн считал, что это мифологические представления экзистенциальной истины. Как он выразился: «Я интерпретирую богословские утверждения как заявления о человеческой жизни». Увы, Бультманн ошибается, когда речь заходит об истории.

Некоторые евангельские христиане любят петь: «Он жив, Он жив, Христос во век живет. Идет со мной, дает покой, ведет меня вперед. Он жив, Он жив, спасенье совершив, Хотите знать, живет Он где, живет Он и во мне».

Павел же основывал свою апологию воскресения Христа на том, что Писание учит этому и история свидетельствует об этом (1-е Коринфянам 15:3-8). Такой подход был неприемлем  для Бультмана, который протестовал: «Я называю эту линию аргументации фатальной, потому что она пытается привести доказательство для керигмы». Она может быть фатальной, но не для богословия Павла. Это смертельный звон для бегства Бультманна от ясного библейского учения о том, что вера основана на исторических фактах.

«Истинная истина»

Изучив кое-что из богословия Рудольфа Бультманна, можно понять, почему Фрэнсис Шеффер пришел к убеждению, что необходимо ссылаться на «истинную истину». Бультманн верил в грехопадение, но не в историческое грехопадение; он верил в спасение верой, а не делами, но не верил в смерть Богочеловека за грешников; он верил в воскресение, но не в пустую гробницу. Терминология осталась прежней, радикально изменилась лишь суть.

Малкольм Маггеридж однажды назвал международные отношения «организованной ложью». Но опять же, он никогда не изучал теологию в современной семинарии.